Громадный скорпионище уже гонял жертву по всему залу, шипя и стрекоча, оставляя на блестящем полу желтоватые капли яда.

Задыхаясь, Дар-Теен все же извернулся, ткнул мечом в пластинчатое скорпионье брюхо – но и тут ждало разочарование: хитиновые чешуйки спружинили.

«Всевеликий, да у него и уязвимых мест-то нет!»

Пришли незаметно отчаяние и страх, подкрались на мягких лапках. Поначалу казалось, что он, Дар-Теен, шутя разделается с воинами серкт, тряхнет пару раз за ворот жреца – и ходу. А теперь…

Ийлур перебросил меч в другую руку, быстро вытер противно вспотевшую ладонь. Все-таки жрец был похож на скорпиона, но строение тела имел другое: под черным хитином угадывались очертания головы, туловища, плечей. Но все это, к сожалению, было слишком хорошо защищено от клинка. Разве что…

Ну конечно! И как же он, бывалый воин, не подумал об этом раньше?

Дар-Теен, не теряя времени, метнулся вперед, почти вплотную к жрецу. И в тот самый, последний миг, когда клешня сомкнулась на предплечье, он вогнал меч в маленький, усаженный щупальцами рот чудовища – так, что клинок вышел под другую сторону.

– Я же тебе кричала, что жреца надо первого кончать. И Шеверт говорил, помнишь?

Она деловито перетягивала плечо жгутом, а Дар-Теен сидел на полу и все не мог оторвать глаз от убитого жреца. Тот, сразу после гибели, начал обретать свой обычный вид: с хлюпающим звуком втянулись лапки, клешни укоротились, становясь руками, а хвост с жалом, хрустя, втянулся в позвоночник.

– Они все так умеют? – Дар-Теен думал о том жреце, который предложил сделку.

– Они еще не так умеют, – заверила Андоли, – этот… – кивок в сторону распростертого тела, – этот еще слабенький попался. Низкого ранга. А те, которые посильнее, могут превращать милостью Селкирет и стражей в таких же тварей. Вот так, Дар-Теен. Поднимайся, не то сюда сбежится весь храм…

Рука была перевязана мастерски, и Дар-Теен опять вспомнил Шеверта. То, как они стояли и слушали разговор элеаны и старой Эльды.

«Де нет же, нет… Шеверт слишком уж ее не любит. Не любил… »

– Пойдем, – ийлур поднялся.

Закружилась голова – но это понятно, от кровопотери… и так весь пол залил кровью, хорошо еще, что у Андоли нашлось, чем перетянуть.

Элеана ловко подставила плечо.

– Давай, ходу отсюда, ходу, – и буквально поволокла Дар-Теена к вожделенным дверям. Туда, где темнела усеченная пирамида  многоярусного сада.

Они вывалились на высокую террасу, кое-как перебежали открытое место и – Андоли не скрывала своего облегчения – скатились по лестнице на узкую, посыпанную хрустящим ракушечником дорожку.

Сад оказался на расстоянии вытянутой руки, напоминающий зеленую пористую губку, вырезанную в форме четырехступенчатой пирамиды. Пахло незнакомыми цветами и свежестью, кожу овеяло прохладой.

– Идем, идем, не останавливайся, – элеана продолжала с силой тащить его вперед, – рука-то болит?

– Болит, – ийлур не стал увиливать. На самом деле глубокую рубленую рану дергало так, что в глазах темнело.

– Ничего, терпи…

И он, стискивая зубы, старательно ковылял за хрупкой элеаной. По садовым дорожкам, идеально ровным, словно рассекающим пышную зелень, по пологим и широким лестницам – наверх, на последнюю ступень пирамиды…

На миг ийлуру стало страшно – а вдруг крыланов кто-нибудь заметил, и там их преспокойно поджидают серкт? Он отмахнулся от этих бередящих душу мыслей, хотелось верить, что они все-таки улизнут из Дворца, что смогут изменить Эртинойс и сделать так, как было раньше…

– О, – хрипя от напряжения, выдохнула Андоли, – еще чуть-чуть.

И когда, наконец, Дар-Теен увидел звездное небо, раскинувшееся над Эртинойсом, в зелени заурчали крыланы. Два зеленых, полосатых щера – которых жрецы серкт сумели наделить крыльями.

Потом элеана быстро привязала его к седлу, чтобы «раненный ийлур, упаси Фэнтар», не свалился в полете. Поводья Дер-Теенова крылана Андоли привязала к своему седлу – это на тот случай, если Дар-Теен вдруг потеряет сознание в полете. И – коротко, зло свистнула.

… Дар-Теен зажмурился. Ну что поделаешь, никак не мог привыкнуть к полету, к тому, что мир становится меньше, ужимается и уходит куда-то вниз, в бездну. Правда, повинуясь внезапному и колкому чувству опасности, он все же глянул вниз: под брюхом крылана медленно проплывала покатая крыша дворца, и там – Дар-Теен был уверен, что ему не померещилось – там неподвижно замерла черная фигура жреца.

– … той! – едва расслышал ийлур.

И все звуки пропали, запутались в свисте ветра.

Глава 8. Игра Хофру

– Это второе покушение за два дня, – проворковала Териклес, морща точеный носик, – не кажется ли тебе, о многомудрый Хранитель Таинств, что это чересчур?

Тронный зал был пуст. Лишь Царица, Хофру и пунцовые отблески утренней зари на мраморном кружеве карнизов. Несмотря на окна, распахнутые в сад, ни единого дуновения ветерка не тревожило шелковых занавесей; день обещал быть знойным и душным – достойный день для заката великой расы.

Хофру поднял взгляд на Териклес.

– Я надеюсь, что это не повторится, о божественная.

– Да, да, – черные глаза Царицы так и впились ему в лицо, – я понимаю, что отчасти виновата сама, заняв тебя поисками Ключа. Я полагала, что тебе в скором времени удастся разобрать записи прежнего Говорящего и нащупать ту путеводную нить, без которой мы были слепы в поисках...

Она замолчала, о чем-то задумавшись, рассеянно поправила на груди складки белой туники.

– Мы были слепы, Хофру, – рассеянно повторила Териклес, продолжая размышлять о чем-то своем, потаенном, – но теперь...

Ее тонкое лицо внезапно оживилось – словно рябь пошла по воде. Царица вскинула подбородок и, постукивая ногтями по полированному подлокотнику, изрекла:

– Один из тех, кто осмелился напасть на меня, несет в себе знак Ключа, Хофру. Этот... ий-лур, – название уничтоженного ею же народа далось Териклес с трудом, – он уже обладал когда-то Ключом! А это значит... Ты ведь понимаешь, что это означат, да, Хофру?

Жрец поспешно склонил голову, чтобы Териклес не увидела на лице отражения водоворота чувств, охвативших его.

Ийлур держал в руках Ключ! Воистину, Селкирет оказалась милостива к своему слуге, подбрасывая божественный подарок!

– Это значит, моя Царица, – хрипло ответил Хофру, – что ийлур рано или поздно приведет нас к Ключу. Так было записано, и так должно быть.

– Вот именно!

Не удержавшись, Териклес вскочила на ноги и, прижав руки к груди, метнулась к Хофру. Чудовище в облике той, что раньше дарила только жизнь...

Хофру невольно отшатнулся, а прекрасное личико Териклес исказила злобная гримаса.

– Что с тобой, мой верный Хофру? Ты боишься меня?

– Но для этого есть повод, верно? – он поклонился, – разве могу я не трепетать перед столь грозным и могущественным созданием, как Царица народа серкт?

Она тут же одарила его широкой улыбкой.

– Это так. Царица должна внушать подданным чувство страха! Впрочем, неважно.

Нервно передернув плечиками, Териклес прошлась по залу, обходя по кругу замершего Хофру.

– На самом деле важно лишь то, что этот ийлур должен принести мне ключ.

– Моя Царица в самом деле верит в то, что ийлур будет ей служить?

Териклес остановилась – как раз за спиной. Хофру чувствовал, что она стоит совсем близко – но не смел повернуться. Он слепо уставился на опустевший трон и изо всех сил пытался не думать  – вообще ни о чем. И уж тем более не об ийлуре, не о ключе, не о последних словах Говорящего...

– Умерь свою язвительность, жрец, – прошипела Царица, – я заставлю его принести мне Ключ. А тебе...

Несколько беззвучных шагов, шелест шелка – и она вновь очутилась напротив, почти вплотную. Хофру ощущал на лице ее дыхание, горьковатое, как и запах крови в ее опочивальне.

– Тебе я повелеваю заняться двумя оставшимися пленниками, Хофру. Кэльчу и та, кому я раньше доверяла. Я хочу, чтобы ты допросил их, как полагается... Ты ведь умеешь допрашивать, а, Хофру?