– Здорово, гости дорогие! – на удивление громогласно объявил он с порога. – Как ночевалося?

Из комнаты, зевая, вышел один из гномов и поручкался с хозяином дома:

– Здорово, Трофим! Чего шумишь с утра пораньше?

– Где ж пораньше, старый ты пенек, Субат! Уже и рыба не клюет!

Громкий голос паромщика разбудил и остальных гномов. Они все за руку поздоровались с хозяином и, зевая, вышли в стылое утро, ворча на неугомонных речников.

Настал черед спускаться мне. Трофим смотрел на мое сползание с печи совершенно равнодушно – мазнул проницательным взглядом прищуренных зеленоватых глаз и полез в закопченный зев, гремя заслонкой и ворча:

– И хлеб поели и щи, хоть бы чаю согрели, ночевальщики! – Ворчание не мешало ему ровно и аккуратно укладывать на под печи подсушенные на шестке дрова, щелкать огнивом и наливать воду в большой закопченный котелок с удобным носиком.

Поняв, что мое участие не требуется, я накинула куртку и тоже выбежала во двор, на миг задохнувшись от ледяного воздуха. За ночь резко похолодало. Земля во дворе стала твердой, а по чуть видной у берега темной воде изысканным кружевом зазмеился полупрозрачный ледок.

Вовремя мы спустились к реке. Еще день-два – и переправа задержалась бы до прочного льда. Я даже замерла, прислушиваясь к отдаленному гулу реки, скрипу давно облетевших деревьев и редкой в городе тишине. Показалось, где-то вдали Вайнор зовет меня, но я потрясла головой, прогоняя наваждение: чего только не почудится на морозе заспанной голове!

Вскоре я успокоилась и вернулась в дом. Гномы уже оделись, расчесали свои бороды, а лохматый, как старый веник, Трофим разливал по кружкам свежезаваренный травяной чай. У речного жителя и травы пахли рекой, но в целом запах был приятным и мне удалось удержать горячую жидкость в желудке даже без помощи микстуры бабушки Занозы.

Гномы пили горячий настой сосредоточено и молча. Мартин порубал ножом большой «дорожный» пирог, не желая поутру связываться с готовкой и сразу подвинул мне большой кусок легкого не сохнущего теста, прослоенного овощами и полосками бекона.

Трофим смотрел на это прищурясь. Раз постоянно общается с гномами, знает, что такое отношение к человеческой женщине бородачам несвойственно, да и гномка сперва сама позаботилась бы о мужчинах.

Ох, похоже и отсюда придется быстро уносить ноги, а, возможно, и подлить гостеприимному хозяину что-нибудь из зелий мамаши Купы, пусть предприимчивый паромщик «потеряет» денек-другой и не мучается вопросами, что за белоголовая девица тут проезжала.

Однако Трофим оказался не прост. Допив чай, кивнул гномам:

– Собирайтесь! Сейчас вас на тот берег закину, там обоз в Сантану идет, а уж оттуда дюжина путей. Пока все проверят, вы далеко будете.

Гномы тотчас сгребли свои мешки и кафтаны, а я задержалась за столом, выплевывая попавший в зубы вялый листок.

– Слышь, девка, только «подарочков» мне не оставляй, лорду Иану здесь пост нужен.

Тут меня буквально приморозило к лавке, а паромщик, подмигнув неожиданно проницательным глазом, добавил:

– Сообщение отправлю, конечно, но только дня через три, как птицы летать смогут, а к тому времени вас в Пограничье и маги не отыщут.

Видимо, мой ошарашенный взгляд изрядно мужчину позабавил, потому что он улыбнулся почти беззубым ртом, прищелкнул пальцами, задубевшими от сетей и рыбьей слизи, а потом произнес:

– Что мух бить, то меледу меледить, да в лапоть звонить…

Из меня словно выдернули стержень, я неловко осела, опираясь на бревенчатую стену. Привет от наставника Меледа, значит… Теперь я всматривалась в хозяина дома иначе.

Да, не всем телохранителям везет устроиться на «теплое» местечко. Кто-то погибает, закрыв собой подопечного, кто-то не может выбраться из череды неудач и теряет клиентов. А кто-то… уходит к границам обитаемых земель, ловит рыбу, топит печь и смотрит, наблюдает, ведет статистику и помогает молодым и борзым мальчишкам, заигравшимся в шпионов и агентов.

Предупреждая всплеск женской эмоциональной слезливости, Трофим вышел из дома, оставив меня в одиночку собирать нехитрые пожитки, распакованные для ночлега.

Через несколько минут мы с гномами спустились к реке. На отмели стоял просторный деревянный паром, собранный из полудюжины плоских лодок, накрытых платформой. Высокие поручни и веревочные вязки обеспечивали безопасность лошадей. Людям предлагалось стоять, вцепившись в узкие перильца, а лучше помогать паромщику гнать судно к противоположному берегу вдоль окрашенных киноварью толстенных канатов.

Ветер на реке был холодным и злым. Посмотрев на мой тонкий плащ, Трофим хмыкнул и вынул из ларя безразмерные просмоленные робы:

– Надевайте, – скомандовал он сиплым прокуренным голосом. – На струне в скулу бьет!

Профессионального жаргона никто не понял, но спорить не стали – натянули черные жесткие кули поверх своей одежды. Потом Трофим осторожно сдернул свой паром с мели и повел среди только ему известных препятствий к противоположному берегу.

На середине реки мы наконец поняли, что такое «струна» и «в скулу бьет». Здесь течение ленивой с виду речки превращалось в узкий жгут воды, несущейся на приличной скорости. Парому, идущему поперек течения, эта явно видимая «струна» била в округлые борта лодок с большой силой, словно кулачный боец в скулу.

Платформу трясло, лошади нервничали, а Трофим, напрягая скрытые мешковатой одеждой сухие мышцы, выводил свое сооружение на безопасное место. Гномы активно помогали. На меня при попытке взять лопасть рявкнули, велев сидеть «при конях». Пришлось затихариться, вцепившись в гривы самых нервных красавцев.

Противоположный берег приближался неохотно. Он был более крутым, и Трофим опять начал свои странные маневры. Впрочем, узнав, что паромщик учился у наставника Меледа, я не сомневалась, что ловушек тут полно и все они разные: от простого камня на дне – до хитрой сетки, способной рывком сдернуть самозваного «капитана» с платформы.

Прошел почти час, прежде чем мы причалили к удобному пляжику, скрытому нависающими с обрыва плакучими деревьями.

– Вон там подниметесь – махнул рукой Трофим. – Кони тоже пройдут. В доме обогреетесь, да и в добрый путь!

Гномы важно поручкались с паромщиком на прощание. Заслонив широкой спиной обзор, Мартин сунул переправщику небольшой кошель, в котором, судя по форме, были не только деньги. Мне же агент лорда Иана подмигнул на прощание зеленым глазом и, махнув рукой, одним движением снялся с мели, потянув свою полегчавшую посудину назад, к дому.

Подъем на обрыв тоже оказался обманкой – под деревьями вилась прихотливая тропинка, огибавшая все неудобья. Храпящие и фыркающие кони двигались вперед, глухо стуча копытами по мерзлой земле. Через дюжину минут мы выбрались наверх и увидели еще один дом, зеркальный близнец первого.

Мартин довольно хохотнул, заметив, как я обернулась, чтобы посмотреть на виднеющееся за рекой строение:

– Трофим – человек со странностями. У него два абсолютно одинаковых дома на разных берегах.

Мы заглянули в этот дом, и я убедилась в его идентичности с тем, что остался за спиной: даже лохматый тулуп все так же свешивался с остывшей печки. Выпив наскоро согретого кипятка с медом, мы отправились дальше, в Сантану.

Вайнор Вадерский

Эта деревенька мало чем отличалась от пары дюжин предыдущих. Те же невысокие дома с земляными крышами, женщины в ярких полушубках, дети, играющие в камушки, и степенные мужчины с окладистыми бородами.

Единственное, что насторожило – та скорость, с которой нас проводили к старейшинам. Впрочем, слухи по землям гномов распространялись быстро. В местном трактире нам накрыли стол и старательно чествовали, подливая гвардейцам сладкие наливки, способные свалить с ног быка.

Уже наученные местному гостеприимству, мы с магами перемигнулись, да посадили поближе к старейшинам троих самых могучих сержантов, способных выпить полведра. Сами же потихоньку вышли во двор. Стоило расспросить местных жителей.