Когда всё заканчивается, Айлу выворачивает прямо в пустую чашу из-под фруктов, которую Самия едва успевает ей протянуть. Сама она держится, хоть её лицо и приобрело серый оттенок. Они наверняка знакомы с насилием, но видеть насилие над родными – это совсем другое. Сестра вяло извиняется и понуро уходит в ближайшую умывальню, чтобы привести себя в порядок. Даян трёт лицо руками, Анис смотрит в пол, склонив голову. Рушан сосредоточенно разглядывает замороженный чай, думая о чём-то своём.
Настроение у всех полностью испорчено.
– Я… Ойро, мне и вправду… – Брат подбирает слова, но я приподнимаю руку, останавливая его.
– Не нужно, Даян. Тут нечего говорить. Это воспоминание. Ему уже много лет.
Они хоть и стараются это скрыть, но их плечи заметно расслабляются. Чувствую, что им становится немного легче после моих слов.
– Будет лучше, если и вы попытаетесь не воспринимать былое настолько остро и отвлечётесь. Прогулка может быть хорошей идеей, или можете выпустить пар на тренировке. Раньше вам вроде это помогало. – Я нарочито равнодушно пожимаю плечами, пытаясь вернуться к тому беззаботному настроению, что было в начале встречи. – Думаю, никто не обидится, если вы разгромите тренировочное поле. Как вы видели, я сделала в Цере кое-что похуже.
– И мы очень гордимся тобой. – Уголки губ Даяна приподнимаются в слабой, но улыбке.
– Идея неплохая, кстати, – помогает мне Анис, вставая. – Мы здесь уже несколько часов просидели. Ещё немного, и солнце сядет.
– Я бы с радостью присоединилась, но сегодня лучше побуду с Айлой, – говорю я, поднимаясь.
Назари и брат предлагают меня проводить, чтобы ещё побыть вместе, но я знаю, что сейчас им нужно время для осмысления увиденного. Я прощаюсь с родными до ужина и выхожу в коридор в поисках сестры, оставляя возможность остальным обсудить то, что они увидели, ведь в моём присутствии они никогда не станут этого делать.
Глава 3
Натыкаюсь на Айлу в коридоре, когда она возвращается к нам. В ответ на немой вопрос я подхватываю сестру под руку и увожу в противоположном направлении.
– Ты использовала много сил, давай я провожу тебя до комнаты, и ты отдохнёшь, – предлагаю я, успокаивающе поглаживая её кисть.
Сестра устало кивает и ведёт нас через длинные коридоры в сторону своих покоев. Я же пытаюсь в очередной раз запомнить путь. Лицо и губы сестры всё ещё бледнее обычного, она идёт медленно, нередко шаркая по полу, словно ей трудно поднимать ноги.
– Прости, что из-за нас тебе пришлось всё заново пережить. Мне не стоило просить, – сожалеет она.
– Не переживай об этом, – натянуто улыбаюсь я. – Возможно, у вас было в разы больше времени, чтобы смириться с маминой потерей, пока я ничего не помнила. Но я хотя бы видела это воспоминание раньше, ещё в начале своего путешествия. Хоть и думала, что это сон, у меня была возможность переварить увиденное. Вам же пришлось наблюдать за произошедшим впервые. Однако ты знаешь, что мы не закончили.
Качающая головой в такт моим словам Айла поднимает глаза на меня.
– Отец, – подсказываю я.
– Точно. Ты… хочешь увидеть сейчас?
– Нет. Вначале тебе стоит отдохнуть.
И я пока не готова.
Сестра слабо кивает, вновь переводя взгляд под ноги.
Комната Айлы располагается на этаж выше комнаты Даяна. По размеру они похожи, только в комнате сестры больше светлых оттенков. В основном белые, серебристые и персиковые. Огромная кровать из светлого дерева с балдахином стоит в украшенной росписью нише. Вместо шкафа для одежды у неё целая отдельная гардеробная, где аккуратно развешаны наряды. Большой туалетный столик с зеркалом в позолоченной раме. На столике множество украшений в беспорядке, как будто перед уходом она что-то искала и не успела разложить по местам. Диваны и кресла обиты парчой персикового цвета, а огромные окна впускают в комнату весь доступный свет уходящего солнца, потому что почти все они распахнуты.
– Я забыла тебе кое-что отдать. Точнее, по правилам, мы должны были это захоронить с тобой, но тела… – Айла осекается, а я вновь глажу её по руке, успокаивая и намекая, что её слова меня не обижают. – Его не было. Даян сказал, что стоит захоронить вместе с мамой, но я не смогла.
Сестра отходит к своему туалетному столику и бубнит конец предложения себе под нос, роясь в ящике и умножая беспорядок.
– Я сказала брату, что так и сделаю, но забрала эти вещи себе. Почему-то была уверена, что не должна их сжигать и… хотелось, чтобы у меня осталось что-то от тебя.
Наконец она находит то, что искала, и протягивает мне. Вначале я с сомнением смотрю на вещи, которые она пытается отдать. Не сразу принимаю их из её рук, но стоит мне только сжать пальцы вокруг протянутых сестрой прохладных ножен кинжала, как я сразу вспоминаю отца, подарившего мне первое оружие втайне от мамы. Всего лишь кинжал, но рукоять создана из белой кости с вырезанными на ней узорами, а ножны инкрустированы серебром и чёрным жемчугом. Я судорожно выдыхаю, вспоминая его хитрую улыбку в ту ночь. Сердце сжимается от несбыточного желания увидеть его ещё раз, живого. Увидеть и обнять. Сказать, что я пыталась защитить маму. Что его уроки не прошли зря и я убила нескольких врагов, напавших на нас. Может, не всем, но нескольким я успела отплатить. Гордился бы он мной, услышав это?
Этот кинжал – самый дорогой сердцу подарок от отца. Материальное воплощение его веры в меня, веры в то, что я могу сражаться наравне с братом и Назари. Обычно принцесс в Илосе максимум учили стрелять из лука и держать средний меч на случай крайней необходимости. Но считалось, что крайней необходимости не должно быть вовсе, ведь для этого есть Назари. Однако я с детства хотела быть как брат и наши друзья. Хотела уметь держать любое оружие. Сейчас, вспоминая это, я понимаю, почему мне так нравились уроки Роя.
Второй предмет – серебряный перстень с огромным чёрным камнем – покоится на раскрытой ладони Айлы. Его я не узнаю.
– Вряд ли я носила такое.
– Это одно из трёх Колец Пустыни, – понимающе, но грустно улыбается сестра. – Их должна была отдать нам мама на тринадцатый день рождения.
Но её не стало, когда нам было двенадцать. Ни я, ни Айла не решаемся сказать это вслух. Сестра устало садится на ближайший диван и приглашает меня присесть рядом.
– Кольца Пустыни – это подарок каждой королевы-матери своим будущим детям, – напоминает мой близнец. – На восьмом месяце беременности она выбирает камень или кристалл, который вставят в перстень. По легендам, эти перстни будут оберегать носителей и помогать им. Они станут нашими Сердцами, бережно выбранными матерью. Это священный обряд, как и выбор Назари. Только свиту выбирает отец, а камни – мать. – Сестра вертит в руках принесённое кольцо. – Конечно, насколько это всё правда – никто не знает. Скорее всего, камни никак не помогают, но это наша память о маме. Её подарок. И, так как их ещё часто называют Сердцами Пустыни, по традиции, на своей свадьбе мы передаём их тому, кого полюбим всем сердцем. Отдать его можно лишь однажды, когда ты уже полностью уверена в своём выборе.
Я беру кольцо. Серебро обвивает крупный чёрный камень. Он не блестит и не отражает свет, но я подношу его ближе к глазам и рассматриваю мелкие серебряные вкрапления, похожие на звёзды во тьме. Надеваю перстень на средний палец правой руки.
– Спасибо, – смущённо бормочу я, а потом сглатываю и повторяю увереннее: – Спасибо, что сохранила его для меня.
Улыбка Айлы становится чуть увереннее, но она печальная, такая, будто я пропустила всё самое важное в своей жизни и ей теперь жаль, что приходится передавать события на словах.
– У Даяна камень под названием раухтопаз, – продолжает сестра, пока я пристально разглядываю свой перстень, будто он должен раскрыть мне секрет собственного сердца. – Говорят, он помогает владельцу быть стойким и меняет восприятие действительности. Брат носит его, как и ты, на правой руке. Но отдаст его Самии в день их свадьбы.