Арина единственная, кто начинает тихо плакать. Отец плотно сжимает губы под аккуратно подстриженной бородой и почтительно прощается с Марами. Все присутствующие на княжьем дворе люди склоняются перед прислужницами богини смерти. Мужчины стягивают с голов шапки и сгибаются низко, дожидаясь, пока Мары пройдут мимо к выходу.

Одна из Мар берёт под уздцы приведённого коня. Его седельные сумки полны вещей и еды мне в дорогу. С меня снимают испачканный землёй и жухлыми листьями простой серый кафтан, и я надеваю более дорогой, красный, украшенный рельефной чёрной и золотой вышивкой. Ясна помогает мне вытащить волосы, успокаивающим жестом касается моей щеки и ведёт меня к выходу.

Первые шаги я делаю бодро, как если бы всё время готовилась к этому моменту, но чем ближе ворота и чем дальше отец, тем больше я замедляюсь, ощущая нарастающую неуверенность. Ясна чувствует, что я мешкаю, но не тянет, а подстраивается под мой шаг.

Не выдержав, буквально за несколько метров до выхода я оборачиваюсь. Отец стоит на том же месте, даже не шелохнувшись. Но я моментально отворачиваюсь, чтобы он не заметил моих слёз и не узнал, что я увидела тоску в его взгляде. Мы оба в очередной раз понимаем, что он, может, и князь, но против решения богов бессилен.

9

Как и попросила Инга, мы с Ясной приглашаем Миру и Злату присоединиться к нам на празднике летнего солнцестояния. Путь занимает у нас пару суток, и в нужный день, через несколько часов после полудня, мы въезжаем в Долкор – небольшой город в Сератском княжестве. Ясна оказалась права: городок непривычно многолюден, кажется, сюда съехались все жители из ближайших деревень, чтобы не просто повеселиться, но и поторговать на базарах. На подобных мероприятиях всегда есть шанс хорошо заработать.

Мы въезжаем как Мары, не скрывая волос или красных одежд, поэтому встречные люди охают, восклицают, охотно кланяются, пока мы направляемся к месту своего ночлега. Мира самая старшая из нас и хорошо знает многие города, поэтому мы доверяем ей выбор постоялого двора.

Мы хотим заплатить как за ночлег, так и за еду и уход за нашими лошадьми, но хозяин буквально готов упасть на колени, лишь бы мы убрали серебряные монеты. Это происходит часто, сколько бы мы ни предлагали. Редко кто из смертных берёт плату с Мар. В этот раз мы не настаиваем: в период праздников клиентов и покупателей в достатке.

Оставшийся световой день мы гуляем по городу, разглядывая украшенные цветными лентами берёзы, по улицам летает тополиный пух. Юноши уже приоделись в белые с красным узором косоворотки или дорогие кафтаны и начистили сапоги, девушки нарядились в сарафаны или светлые платья и плетут себе купальные венки. Этим вечером они подарят их своим суженым или будут по ним гадать. Кто-то сожжёт, бросив в костёр, а кто-то кинет в реку.

По глупости мы заходим на базар, и буквально каждый продавец желает задобрить богиню и предложить нам свой товар. Одни протягивают румяные пироги, другие собранную с их огородов первую клубнику, третьи просят отведать их кваса или рассказывают про свой морс. Это от чистого сердца, и, чтобы не обижать продавцов, мы пробуем всего понемногу. Но вскоре из-за сытых желудков делать это становится сложнее. Присутствующие с интересом следят за каждым нашим движением, и становится трудно притворяться, что мы этого не замечаем.

Ясна смеётся, наблюдая, как Злата пытается отказаться от предложенной живой курицы в качестве подношения богине. Мы выдерживаем пару минут, наблюдая неловкую сцену, прежде чем прийти сестре на помощь.

– Я надеюсь, вы захватили то, что я просила? – уточняет Ясна, когда мы возвращаемся на наш постоялый двор.

Она обращается только ко мне и Злате, Мира явно в курсе задуманного Ясной. Мы со Златой младшие и, переглядываясь, убеждаемся, что единственные в неведении.

– Ты про странную просьбу захватить что-то из нарядов не красного цвета? – уточняю я.

– Именно. Если взяли, то переодевайтесь.

Мира уводит Злату: они поселились в одной комнате. Мы с Ясной приготовились ночевать напротив. Скромное жильё с простыми кроватями, но всё прибрано, а постельное бельё нам постелили самое чистое. Наличие небольшого зеркала больше всего радует подругу.

Как и просила сестра, я взяла белую нижнюю рубаху и бледно-зелёный сарафан, украшенный золотой вышивкой и белым кружевом. Получившееся платье доходит мне до середины голени, открывая светлые сапожки. Талию туго затягиваю поясом, чтобы лишняя ткань не болталась.

Ясна выбрала белый наряд. Светлая рубаха и сарафан, покрытый кружевом с редким красным узором, и красные сафьяновые сапожки.

– Тебе идёт зелёный. Под цвет глаз, – улыбается мне сестра, расчёсывая свои чёрные волосы.

– Для чего нам подобные одежды?

– Сегодня мы не будем Марами, – просто отвечает она, но продолжает, замечая мой удивлённый взгляд: – Мы часто так делаем, Вела. На праздники притворяемся простыми людьми, особенно на день летнего солнцестояния, когда никто не хочет вспоминать о зиме. Разве тебя не утомило внимание на базаре?

Я медленно провожу рукой по юбке, пытаясь вспомнить, как давно надевала этот наряд в последний раз. Я даже не покупала этот сарафан, жена богатого торговца подарила его мне, когда я вернула ей потерявшуюся в лесу дочь. Женщина попросила взять наряд в качестве благодарности, приговаривая то же самое, что и Ясна. Оно подходит моим глазам.

Тяжело не признать правдивость слов сестры. Пристальное внимание часто утомляет.

– Ты же знаешь, Вела, что Иванов день – праздник для молодых. Думаешь, много юношей рискнёт подойти к Маре, чтобы познакомиться? – продолжает Ясна, протягивая гребень.

Я беру его и начинаю расчёсывать волосы. И на этот вопрос ответ очевиден.

– Почти никто.

– Верно, – соглашается сестра, заплетая себе несколько тонких кос и украшая их золотыми бусинами и нитями. – Поэтому пусть сегодня все веселятся, и мы вместе с ними. Сегодня и у нас праздник, Вела, поэтому ни в чём себе не отказывай. Хочешь, я тебе красную ленту в косу вплету?

Я громко фыркаю.

– Я не ищу жениха.

– Зато так внимания больше получишь, – насмешливо поддевает сестра.

– Себе вплети! – возмущаюсь я, но губы растягивает предательская улыбка. При мысли о скором веселье настроение улучшается само собой.

– Я и без ленты найду компанию, – нагло отвечает она, но я ни капли не сомневаюсь, что так оно и будет.

В конце концов, она и Мира старшие из нас и уже знают, как общаться с молодыми людьми. Злата во второй раз празднует Иванов день вне храма, а у меня кроме неудачного, смазанного хмельным мёдом опыта ничего и нет.

На закате мы вчетвером выходим на оживлённую улицу. Дома, окрашенные алым, кажутся ещё красочнее, чем днём. Окна сверкают, отражая последние лучи самого длинного солнечного дня в году. Ветер дёргает разноцветные ленты на деревьях, а в воздухе витает восхитительный аромат еды и безоблачной летней ночи. Мы направляемся на восток, где чуть ближе к реке будет основной праздник, с кострами и музыкой для молодёжи. Взрослые же остаются в городе: веселиться в домах друзей, в тавернах или на свежем воздухе.