Я промываю волосы, заворачиваюсь в полотенце и, протерев запотевшее зеркало, смотрю на своё отражение. Левая радужка опять стала бледнее: действие настойки заканчивается. Также замечаю, что кожа на руках едва заметно потемнела, скорее всего, немного загорела после целого дня в лодке. А под глазами появились тёмные круги.

Я насухо вытираюсь полотенцем, натягиваю чёрные штаны и бежевую льняную рубашку поверх топа. Погода в Теяле стоит слишком тёплая, поэтому я выбираю самую лёгкую одежду, а мантию сворачиваю и прячу в сумку. Всё ещё влажные волосы я скручиваю в свободный пучок на голове – эту причёску меня научила делать Лайла, в Теяле многие девушки носят подобную ради удобства. И я с ними согласна. Если бы мой разрез глаз был другим, а кожа светлее, то здесь меня бы могли даже принять за свою. Наклонив голову, я смотрю на себя в зеркало и слегка улыбаюсь этой мысли.

Вернувшись в комнату, я складываю вещи в сумку, закрепляю клинки на пояснице и в этот раз не забываю капнуть настойку в глаз. Закончив собираться, я спускаюсь в таверну на завтрак и встречаю там Элиота и Дарена. Оказывается, эти двое пришли сюда за несколько минут до меня. В зале, кроме них, пока никого нет, и Дарен спокойно сидит без капюшона. Я обращаю внимание, что он тоже решил убрать тёплую мантию и надел почти такую же, как и у меня, рубашку, но светло-серого оттенка.

– Ты, случаем, не половину своего гардероба захватил? – улыбаясь, бросаю я другу, подсаживаясь рядом. Зная, как много внимания он уделяет внешнему виду, ничуть не удивлюсь утвердительному ответу.

Дарен, показывая в улыбке свои белые зубы, поворачивается ко мне.

– Захватил только чёрное, серое и бежевое, – отвечает он и хмыкает, подпирая голову рукой. – Если уж на тебя моё обаяние не действует, то, может, хоть на других илосийцев удастся произвести хорошее впечатление, надевая одежды их любимых цветов.

Я открываю рот, готовая сказать что-нибудь саркастичное, вступая в привычный обмен колкостями, но не успеваю. Возле нашего столика появляется уже знакомая миниатюрная теялийка для того, чтобы принять заказ. Её взгляд падает на Дарена. Вместо того, чтобы как-то прикрыть волосы, парень ещё больше усложняет ситуацию, посылая девушке лучезарную улыбку, за что получает от меня достаточно сильный пинок по ноге под столом. Ухмылка кахари идёт трещинами, становясь похожей на болезненную гримасу.

– Принесите нам что-нибудь сладкое на завтрак и чай, – просит Элиот, так же неодобрительно бросая взгляд на парня.

Девушка уходит, но по пути от нашего столика и до кухни часто оборачивается и удивлённо таращится на Дарена.

– У тебя там металл в ботинке, что ли? Или просто ноги такие тяжёлые? – кахари морщится и трёт место удара.

– Нет, у Роя на занятиях тренировалась отвешивать пинки! Так что следи за своим поведением, – ядовито улыбаюсь я другу.

Когда теялийка возвращается с заказом, Дарен уже старается меньше привлекать внимание. Он наклоняет голову вниз так, что светлые волосы падают на глаза, и, как только порция блинчиков оказывается перед ним на столе, моментально приступает к завтраку.

– Вы должны были двигаться прямо по территории Илоса, но теперь ваш путь окажется длиннее, – говорит Элиот серьёзным тоном, медленно пережёвывая свою еду. – Всегда идите вдоль Теневого залива. Вы сразу поймёте, что пересекли границу Илоса. Тяжело не заметить, когда зелень сменяется пустыней. А дальше найдёте дорогу. Скорее всего, отсюда путь займёт два дня и две ночи.

Я внимательно слушаю, запоминая информацию.

– В Илосе часто бывают песчаные бури, обязательно отыщите торговцев и купите защитные маски, – мы с Дареном киваем, вспоминая истории о беспощадном песке, который забивается в любую щель. – И запаситесь едой и водой перед тем, как пойти в пустыню. Зной и жажда – ваши главные враги.

Элиот продолжает деловито перечислять проблемы, с которыми мы можем столкнуться на пути, однако при этом всё время смотрит в свою тарелку. Его лицо кажется расслабленным, почти скучающим, но по голосу и словам заметно, что мужчина за нас переживает. Я стараюсь подавить улыбку. Они и вправду похожи с Мальтой: скрывают заботу за маской раздражения или безразличия.

– Говорят, столица Илоса Паргада прекрасна, как звезда в песках, – на лице исарийца вдруг появляется мечтательное выражение.

Пару раз я уже встречала подобный взгляд у некоторых путешественников, которые из любопытства приезжали на Острова. Он выдаёт жажду странствий, желание увидеть всё возможное, мечту узнать тайны других народов.

– А что вы можете рассказать о торжествах в честь конца Чёрной Зимы? – внезапно спрашивает кахари.

Я и Элиот озадаченно поворачиваемся к нему.

– Ты не знаешь о празднике? – капитан в замешательстве смотрит на парня.

– Мой отец – исариец. Они не отмечают эту дату, так как именно в этот день погибла Теяла. Сколько бы я ни спрашивал, он лишь ругался, называя это «святотатством» и «неуважением к принцессе». Мама родилась в Илосе, но там, как и в Каидане, особо не празднуют этот день. Только в Теяле торжества проводят с размахом. Мама ответила, что никогда не была в Астаре, поэтому знает разве что рассказы от других, – пожимает плечами Дарен. – Но вчера люди в таверне упомянули праздник, и мне вдруг стало интересно. Элиот, ты ведь исариец, ты согласен с моим отцом?

– Я действительно родился в Исаре, – кивает мужчина, – но всё детство жил то на родине, то в Теяле и спокойно отношусь к этому торжеству, не считая его чем-то неправильным. Хотя сам был на празднике только однажды.

– Торжества в честь конца Чёрной Зимы также называют Хокхан, – начинаю пояснять я другу. – Лайла говорила, что они длятся два дня. Первый – день поминок Теялы. Жители облачаются в белые одежды, так как именно этот цвет знаменует скорбь. Также все стараются молчать, тишиной стремясь почтить память принцессы. Вечером же по рекам и каналам города в сторону океана запускают зажжённые фонарики. Огонь – символ Теялы. Вода – Шейна. Такие разные стихии вместе в этот момент служат знаком родства, частью единого, как были едины по крови Теяла и истинный предок теялийцев – Шейн.

Пока я рассказываю, меня тёплой волной окутывают воспоминания о том, что именно истории Лайлы о её родной стране потихоньку вытащили меня из пучины страха и отчаяния, когда я плакала ночами, скучая по семье, которую даже не могла вспомнить. Тогда, сидя с новой матерью перед камином, я восторженно представляла ночные каналы, заполненные дрейфующими зажжёнными фонариками, и забывала о своей беде.

– А на следующий день проходит карнавал, – продолжаю я. – Весь город пестрит, украшенный яркими цветами и огнями бумажных фонарей. На всех улицах проводятся различные представления, стучат барабаны, и до самой ночи, а иногда и до утра звучат песни. Самые главные представления проводят на площади перед дворцом, потому что в этот день король Юн с семьёй выходит, чтобы насладиться праздником вместе с народом.

– Я слышал, что в этот день они демонстрируют наследие Шейна и управляют водой. Показывают, что теялийцам нечего переживать, ведь они под их покровительством, – согласно кивает Элиот, дополняя мой рассказ. – Но самому мне не удалось посетить подобное представление.

После того как наши тарелки пустеют, мы расплачиваемся, берём свои вещи и покидаем постоялый двор. Свернув на главную дорогу, мы все замираем, понимая, что пришло время расставания. Здесь наши пути разойдутся.

– Спасибо тебе, Элиот. Скорее всего, ты спас нам жизнь, – Дарен на прощание пожимает руку капитану. Тот отмахивается, заметно, что такие комплименты его немного смущают.

– Ты вернёшься на Острова? – спрашиваю я Элиота.

– Вначале я собирался так поступить. Но ночью решил, что там меня ничего не держит, – честно признаётся мужчина. – Как бы я ни ненавидел эту старую каргу Мальту, я попытаюсь узнать, куда её забрали. А ещё хочу выяснить, насколько правдивым был тот слух про свадьбу принцессы Айлы. Если там есть хоть крупица истины, боюсь, что мы все окажемся на пороге новых разрушений.