Кажется, я кричу или вою, когда тварь сбивает Эола с ног. Его факел сломан и тлеет в стороне, а принц, растратив свой свет, сам встал перед Айлой, принимая демона на себя. Тварь с наслаждением сжимает зубами его плечо, с жутким звуком ломая кость. По телу проходит крупная дрожь от крика боли младшего принца. Я тяну нить, отбрасывая демона, но пропускаю другого, который впивается молодому человеку в бок.

Я так ненавижу Эола в эти мгновения, что из глаз начинают течь слёзы. Ненавижу его за эту ситуацию, за знакомый виноватый взгляд, которым он смотрит на меня, за болезненный стон, что вырывается из его горла. Даже когда я оттаскиваю и другого демона, принц зажимает рану в боку рукой и пытается приподняться на коленях, оставаясь рядом с Айлой. Его плечо сломано, сквозь пальцы сочится кровь, его взгляд блуждающий, и он на грани потери сознания, но всё-таки продолжает защищать моего близнеца. Я ненавижу его за это глупое благородство и за то, что он отнимает у меня возможность отомстить ему в будущем.

Твари вкусили крови потомка Каида и теперь поворачивают свои разинутые пасти и в сторону принца света. Тот не теряет сознание, но его кровь капает на землю, а вперёд он смотрит пустым взглядом. Меня трясёт от ярости, я создаю так много теневых волков, насколько мне ещё хватает сил. Те атакуют своих же безумных собратьев. Они их отпугивают, сцепляются с противниками, катаются по земле. Мне нужна любая лишняя секунда, способная отвлечь легион от Эола, Айлы и Дарена.

Айла приходит в себя, когда я оказываюсь рядом с Эолом. Он словно чувствует, что может перестать нести стражу, падает назад. Синие глаза закатываются, и его начинает потряхивать от болевого шока.

– Помоги ему, пожалуйста. – Голос сестры хриплый и тихий.

Хочу накричать на неё, потому что первое, что она говорит – это просьба спасти каиданского принца, но молчу, испытывая слишком много противоречивых эмоций. Сестра кладёт руки на землю и отправляет серебряные волны, которые вибрацией проходят по земле. Они вялые и тусклые, но Айла пытается изо всех сил, чтобы успокоить всех демонов разом. Она шипит и морщится, потому что едва пришла в сознание и силы ещё не восстановились. Из-за этого из её носа снова начинает идти кровь, но не так обильно, как раньше.

Мне приходится резать ладонь несколько раз и поить Эола своей кровью, потому что одного раза недостаточно, чтобы вылечить его тело. Даже мои порезы на руке затягиваются быстрее, чем его травмы. Меня мутит от вида его сломанных костей, кусками торчащих из плеча, а на боку сквозь порванный мундир видны разорванные мышцы. Всё начинает срастаться и заживать, но наверняка слишком болезненно, потому что кожа Эола становится горячей и липкой от пота, а сам принц стонет, не приходя в сознание. Ужас этой ночи довёл меня до того, что я начинаю беззвучно молиться, надеясь, что он выдержит.

Айла побеждает, она разгоняет почти всех, включая моих волков. Остаются лишь три демона, и сестра валится на траву без сил, но в сознании.

– Он поправится? – Опять она говорит только о нём.

– Будем надеяться, – отзываюсь я, продолжая прижимать к себе молодого человека, но тяну руку, чтобы проверить, есть ли у сестры жар.

Она вяло цепляется за неё, щекой лежа на земле, перемешанной с песком. Айла прерывисто дышит, будто запыхалась, но именно этот звук помогает мне успокоиться. Она дышит, и это уже хорошо.

Я бросаю насторожённый взгляд на оставшихся демонов. Те кружат, но больше не нападают. Они выглядят растерянными, будто не понимают, зачем пришли. Смотрю на светлеющее небо, прикидывая, что до рассвета пара часов, с уходом теней даже при этих сумерках я отчётливо вижу всё вокруг. Раны Эола затягиваются, мышцы срастаются, а на месте старой кожи появляется новая, тонкая и розовая. Принц начинает дышать спокойнее, хотя губы всё ещё бледные, почти сливаются с его оттенком кожи. Я оставляю Эола и проверяю состояние Дарена, двигаюсь медленно, почти не спуская глаз с тварей, что продолжают ничего не понимать. К счастью, Дарен был легиону не интересен, и его никто не тронул. Я прикладываю руку к его груди, чувствуя уверенное сердцебиение.

В таком положении меня и находит Рушан, появляясь из теней. По немигающему взгляду и напряжённо сжатым челюстям я сразу понимаю, что он зол, очень зол. У него вид, будто он готовился встретить армию каиданцев, но Назари теряется, замечая нас четверых и в столь отвратительном состоянии.

– Что, чёрт возьми, произошло? – тихо обращается он ко мне – единственной, кто ещё в сознании и может стоять. Хотя во втором я не уверена, потому что меня шатает, даже когда я сижу.

– Отгони их, – устало прошу я, кивая на демонов.

Рушан использует свои тени, как плети, хлещет тварей. Те вначале недовольно скалятся на Назари, но всё-таки отступают, уходя в глубь леса.

– Мы заметили вашу пропажу слишком поздно, – объясняет кахари. Он осматривает Айлу и проверяет глаза Дарена, оттягивая тому веки. Заметив принца Каидана, Рушан также проверяет и его пульс, хотя скрипит при этом зубами. – Даян почувствовал, как тьма буйствует, но ему мешал свет, поэтому мы абсолютно вслепую перемещались в поисках вас.

Я киваю или просто роняю голову. Сглатываю, чтобы смочить сухое горло, и с трудом выдавливаю:

– Забери Айлу. Забери её во дворец.

– Я заберу вас обеих, – раздражённо отрезает Рушан и тянет ко мне руки, но я отстраняюсь.

– Нет, мне нужно разобраться с Эолом, – отвечаю я.

– Проклятье, Ойро! – рявкает он. Рушан зовёт меня по имени, но не так, как я бы хотела. – Я сказал, ты вернёшься домой!

Я вновь отстраняюсь, хватая Дарена за руку. Знаю, что Назари не может забрать отмеченного Меткой контроля в Паргаду. Рушан замечает это и понимает, что я делаю и как манипулирую ситуацией. В серых глазах потрясение и горечь. Я опять его разочаровываю.

– Пожалуйста, ты сам знаешь, что мы не можем оставить принца Каидана вот так. Он спас Айлу, хотя и виноват во всей этой ситуации, – молю я, помня о просьбе сестры спасти Эола.

По лицу кахари проходит тень, он обнимает Айлу и хмуро смотрит на меня, всё ещё не желая подчиняться. Мы же семья, и мне больно от мысли, что придётся приказывать ему. Я никогда всерьёз не использовала это право по отношению к Назари.

– Ты проиграл мне желание. Вот оно. Забери сестру и уходи! – надавливаю я.

– Ты не сделаешь этого. Не заставишь меня снова отпустить тебя. – Тихий голос выдаёт его потрясение моим выбором.

– Сделаю! Забирай её и уходи, а потом возвращайся за мной.

Последней фразой я искренне пытаюсь смягчить свой приказ, но всё равно вижу боль и обиду в его глазах, когда он берёт Айлу на руки.

– Это приказ? – отстранённо уточняет он.

– Это моё желание, – нехотя признаю я.

– Как скажешь, принцесса, – без лишних эмоций отвечает Назари.

Они исчезают, а я отпускаю напряжение и приваливаюсь к стволу. Сердце болезненно отдаётся в рёбра, боль ещё пульсирует в висках, но уже меньше. Моё дыхание слишком шумное, а тишина вместо покоя продолжает тревожить. Дарен приходит в себя. Его глаза вновь ореховые, но я знаю, что он всё ещё связан с Эолом, просто тот пока без сознания.

– Ойро, всё в порядке? Кто был третьим? Я старался дотащить вас всех, я и вправду старался…

– Тише. Всё хорошо, – я успокаивающе глажу друга по растрёпанным волосам в песке и траве. – Отдохни. Всё закончилось. У тебя что-нибудь болит?

Кахари отрицательно мотает головой и пытается приподняться, чтобы сесть.

– Голова немного кружится, я вымотан, но в целом нормально. Кто ещё тут был?

– Моя сестра. Она была третьей.

– Сестра?

Я выдавливаю ласковую улыбку, понимая, что Дарен ведь так ничего и не знает. Ему неизвестна моя настоящая фамилия. Он видел нас у границы, но не уверена, в каких подробностях Эол рассказал ему про Айлу. Наш разговор перебивает тихий хрип Эола. Я даю ему кровь ещё раз, боясь, как бы не осталось внутреннего кровотечения. Дарен наблюдает за мной, но ничего не говорит. Хочу спросить, чувствует ли друг сейчас влияние Эола, но принц приходит в себя, и я тяжело выдыхаю. Каиданец смотрит на меня с потрясением, будто забыл или не узнаёт, а потом резко пытается вскочить, но у него не получается. Ноги скользят по земле, и только на второй раз ему удаётся встать, опираясь на ствол дерева. Квинтилий нервно щупает места ранений, где теперь новая, пока что розоватая кожа.