Немного расслабляюсь, замечая облегчение на лице Дарена. Он охает, когда хрящ в носу с лёгким хрустом встаёт на место и вновь правильно срастается. Я протягиваю руку сквозь решётку и глажу парня по щеке. Не представляю, что ему сказать и как утешить.
– Каиданский король предложил мне работу. Хотел, чтобы я стал его верным псом, – мой друг презрительно морщится.
– И ты ответил ему отборной бранью?!
– Не знаю, насколько отборной, но изысканности в моих словах точно не было. Однако я успел перечислить всего половину известных мне ругательств, когда он приказал меня избить.
– Идиот! – беззлобно бросаю я, чуть сильнее сжимая руку Дарена.
– А ты как?
– В порядке, не переживай за меня.
Я наклоняюсь вперёд, прижимаясь лбом к металлическим прутьям. Приятель делает то же самое с другой стороны, закрывая глаза и тяжело выдыхая.
– Я попытаюсь вытащить тебя, Дарен. Попробую найти выход. А ты…
– Нам пора, Ойро, – прерывает меня Энис, но не подходит близко, давая нам ещё несколько секунд.
– А ты оставайся в безопасности! Не ищи неприятности и копи силы. Я найду способ сбежать отсюда! – быстро шепчу я, а друг пытается ухватить меня за руку, однако исарийка снова торопит.
– Ойро…
– Не смей нарываться, Дарен! Ты нужен мне, – это всё, что я успеваю напоследок сказать проводившему меня тоскливым взглядом пленнику. Энис заставляет меня снова надеть маску, уводя по коридорам обратно в сторону выхода.
Я не забываю регулярно капать настойку в глаз, но её остаётся меньше чем на неделю. Через пять-шесть дней я буду сидеть в соседней камере с Дареном. Может, меня нарекут прокажённой. С таким изъяном в служанках держать точно не станут, боясь сглаза. Тут даже Мальта мне не поможет. Я понимаю, что самый простой план – это вновь добраться до Дарена, снять с него жгуты и воспользоваться его способностями. Но я не знаю, где находятся Алан и Мальта, а потом и без того избитому другу придётся перенести уже четверых, включая его самого. Справится ли он?
За время, проведённое во дворце, я почти не попадаю в неприятности, за исключением нескольких новых порок розгой. Однако сегодня ночью мне совсем не спится. Несмотря на все старания, сон не идёт, и я просто ворочаюсь в кровати, не в силах выкинуть из головы образ друга в тюрьме. С нашей встречи прошло уже три дня. Надев форму служанки и маску, я решаю использовать бессонную ночь как удачное время для того, чтобы найти какой-нибудь удобный проход к тюрьме среди потайных коридоров для слуг.
По ощущениям, я трачу несколько часов, прежде чем мне удаётся обнаружить дорогу в нужном направлении. Я часто выхожу в неправильном месте, блуждая по узким тоннелям. Но, увидев, что теперь вход в королевскую тюрьму стерегут не меньше семи каиданцев, мне приходится повернуть назад. Нужно пробраться на кухню и придумать план, найти что-то среди запасов, что можно подсыпать охранникам в еду. Меня успокаивает мысль, что хотя бы есть возможность добраться до тюрьмы. Я запомнила путь, теперь нужно как-то избавиться от стражи и проникнуть внутрь.
По дороге назад все коридоры дворца освещены редкими ночными фонарями, за которыми следят несколько специальных слуг. Света достаточно, чтобы не упасть, но и тёмных углов, где можно затаиться, остаётся немало. Я вновь прячусь за гобеленом от проходящих мимо охранников. Это уже третий патруль, на который я натыкаюсь. Ничего хорошего не случится, если они меня заметят, поэтому мне приходится зажимать ладонью собственный рот, чтобы случайно не издать ни звука. Руки потеют, я сильно нервничаю, вжимаясь в стену.
– …осталось три дня!
– Я не верю, что это и вправду произойдёт!
– Как ты думаешь, она действительно такая красивая, как говорят?
Совсем близко. Я чувствую, как гобелен колышется, когда двое мужчин проходят мимо.
– Это вряд ли! У меня в полку, который их сопровождал, служит дядя. Он вчера приехал пораньше. Упомянул, что с лицом у неё что-то не то.
– Тише, болван! Вдруг кто услышит! А скоро мы будем преклонять перед ней колено. Ты знаешь, здесь, бывает, ходит…
Мне не удаётся разобрать продолжение, потому что солдаты сворачивают за угол. Но через три дня будет что-то грандиозное. Я заметила это ещё в последние дни: во дворец ввозят огромное количество продуктов и цветов, а общая атмосфера как-то накалилась и стала напряжённой, будто все чего-то ждут. Возможно, состоится бал или какой-то каиданский праздник.
Я покидаю нишу, проскальзываю в коридор и двигаюсь в противоположном направлении от развилки, в которую завернули солдаты. Стараюсь держаться в тени и иду вдоль стены, едва касаясь её пальцами. Два поворота направо, прямо, один раз налево, а там будет потайная дверь на кухню. Я почти уже завершаю путь, облегчённо выдыхая, как вдруг кто-то сильно дёргает меня за волосы. Из горла вырывается глухой стон, но я отчетливо помню наставление Энис: главное – не раскрывать рта. Солдат прижимает меня к стене, стискивая горло одной рукой. Ужас сковывает моё тело, когда воздух перестаёт поступать в лёгкие. Я хочу пнуть обидчика, но он намного выше, отчего мне приходится стоять на цыпочках. Я царапаю его руку ногтями, пытаясь хоть немного разжать пальцы, которые всё сильнее сдавливают мне шею, а потом начинаю хрипеть.
– Ты разве не знаешь, что таким, как ты, нельзя бродить по замку когда вздумается, – ехидно интересуется каиданец, растягивая слова.
Я вижу злые бледно-голубые глаза, поблёскивающие в свете далёкого фонаря на стене. На шее сбоку красуется свежий шрам. Возможно, это один из тех, кого Дарен едва не убил в лесу. Он многим целился в горло. Мысль мелькает в голове прежде, чем перед глазами начинают расплываться разноцветные пятна.
– Здесь достаточно темно. Не будешь дёргаться, и всё закончится быстро, – вначале солдат проводит пальцами по моей ключице, потом кладёт руку на бедро и комкает юбку, поднимая ткань.
Меня тошнит от отвращения. Из последних сил я брыкаюсь, пытаясь ослабить захват насильника, но за время заключения в повозке я слишком ослабла и похудела. Голова начинает кружиться от нехватки воздуха. Ладонь каиданца скользит по моей ноге вверх, царапая ногтями кожу. Меня трясёт от приступа паники.
– Что за чёрт… – ворчит мужчина, отвлекаясь на что-то.
Неожиданно темнота вокруг расступается, я слышу тихие шаги. Пожалуйста, кто-то должен сюда прийти. Из груди вырывается отчаянный всхлип от прилива надежды. Я вижу, как свет, струящийся от далёких ламп, изменяет своё направление, словно притянутый неведомой силой. Тёплые лучи ползут к нам по стенам и полу. Это завораживающее и отчасти ужасное, неправильное зрелище. Солдат в недоумении ослабляет хватку, и я тут же пользуюсь этим. Задираю ногу повыше, упираюсь ему в живот и отталкиваю мерзавца от себя. От неожиданности он отшатывается, выпуская меня, а я падаю на колени, хрипя и пытаясь отдышаться. Перед глазами сначала появляются начищенные чёрные сапоги. Я поднимаю голову и вижу, как молодой мужчина хватает солдата за край нагрудника и откидывает в сторону. Кажется, что мой спаситель едва шевельнул рукой, но насильник отлетает к противоположной стене, врезаясь в неё с отвратительным хрустом. Похоже, сломал пару рёбер. Меня трясёт от пережитого шока, и теперь я в ужасе отползаю назад, пытаясь спрятаться в тени. Но тени нет. Фонари слабыми жёлтыми точками горят дальше по коридору, но весь свет от них окружает нас. Каиданец поймал меня в тёмной части коридора, но сейчас тьма отступила, словно над головами взошло солнце.
«Они не создают свет, а притягивают его, накапливают и используют. Обладающим Даром Каида хватит и слабого лучика», – звенят у меня в голове слова Мальты.
– Ты оскверняешь мой дом, солдат, – спокойный голос молодого мужчины пугает.
Он одет в свободную белую рубашку, небрежно заправленную в чёрные штаны, плотно обтягивающие крепкие ноги. Его дом… Смотреть в лицо спасителю я не смею, поэтому перевожу взгляд на напавшего на меня каиданца.